Мотоцикл в микроавтобусе Сулеймана, я на пассажирском сиденье. Мы покинули границу Западной Сахары и выехали на ничью землю. No Man’s Land. Отрезок длинной в несколько километров, неподконтрольный ни одному государству. Первое впечатление, которое приходит на ум — мир после ядерной войны. Узкая песочно-грунтовая дорожка петляет между действующих но уже безхозных минных полей. Съезд в сторону с дороги — настоящий не притворный риск для жизни. Обочины петляющей тропы завалены остовами разного рода автомобилей — тех, которые так и не смогли импортировать в одну из стран и бросили как есть. Ушлые люди потихоньку растаскивают их на запчасти.

Здесь мы снова встретили Кристиана, который застрял на границе намного дольше нас. Я забрался в его автобус и мне была вручена ледяная банка пива. Полустертая краска на жестяных боках банки намекала на то, что она пролежала немало времени в тайнике посреди этих ничейных земель. Ввозить алкоголь в Мавританию строжайше запрещено, так что в случае неудачи разного рода напитки иногда постигает участь автомобилей — они остаются здесь до лучших времен. Кристиан откопал несколько и засунул в холодильник под аккомпанемент бутылки шотландского виски. Мы сидели в автобусе, вальяжно откинувшись в креслах, курили и щурились в залитую солнцем пустошь за окнами…

Позже мы с Сулейманом отправились на штурм мавританской границы. В некотором роде я был рад, что мой мотоцикл в минивене, так как Сулейман знал все тонкости и хитрости местных продцедур, и мне не пришлось отбиваться от назойливых помогал и лишних трат. Но что меня ввело в ступор — это цена визы. Два месяца назад однократная виза на 30 дней стоила 50 евро. Теперь же ее цена составляла 120 евро. Я слышал от путников об этом, но до последнего отказывался верить. За что? Позже я понял за что. Мавритания — молодая страна, в которой, по-большому счету, нет ничего. Когда разговор заходит о власти — наружу выходит огромная проблема человеческой натуры, которая «дорвалась». Вместо того, чтобы развивать туризм, транзит бизнесменов и страну в целом местные власти больше озабочены складыванием денег себе в карман. Вся страна по сути кормится с дороги — потому что на западе Африки это единственный путь с севера на юг. Хочешь-нехочешь, ты проедешь здесь. И на это рассчитано абсолютно всё. Не нравится цена за визу? Никто не держит, ищи другой путь. Не нравятся поборы на каждом полицейском посту? Ответ тот же. Асфальтовая дорога с севера на юг, которую проложили три года назад — вся в трещинах. Сэкономили. По краям дороги изредка появлялись уродливой формы квадратные бараки, сделаные из подручных средств — несколько домиков вдоль дороги посреди пустыни, гордо обозначаемые как деревня. Иногда встречались деревни побогаче, но почему-то выглядевшие заброшенными.

Мавритания была единственной страной о которой я заранее поискал информацию — тому способствовали вездесущие плашки в интернете от различных посольств развитых стран, убеждающие посещать страну только в случае крайней необходимости ввиду в том числе участившихся случаев похищения людей. И хоть я и был готов к тому, что увидел, но все же в душе надеялся, что как обычно все несколько утрированно. Впрочем, теперь, спустя некоторое время я могу сказать, что в целом я не чувствовал опасности в этой стране. Местное население индифферентно к путешественникам, и весь негатив порождают представители власти и огромный сонм паразитов, что вьются вокруг. Для них путешественник — это всего лишь мешок денег, который надо облегчить.

По дороге в Нуакшотт, столицу Мавритании, мы остановились в придорожном кафе, закупить воды и еды. Здесь я повстречал Марка. Молодой швейцарец, обгоревший на солнце, сперва показался мне миражом. Доехать сюда на велосипеде? Невозможно. Сюрреально. Но тем не менее — вот он, местами с облезающей кожей, тут же и его велосипед. Человек из стали, по-другому не скажешь. Марк оставался в кафе, где хозяин предложил ему остаться на ночь, а мы с Сулейманом в свою очередь были озадачены побыстрее добраться до Нуакшотта, поэтому наше общение было ярким, но скоротечным. Мы вернулись на трассу.

И спустя порядка шести часов, уже под глубокий вечер, оказались в столице, заехав в мини-отель Auberge Sahara, как потом оказалось весьма популярный у разного рода путешественников (очень занятно было прочесть про него у Вити Романтика в последствии, хехе). В этом же месте мы встретили немолодого немца. Он обладал старым микроавтобусом, все тот же Mercedes Benz, и когда ежегодное техническое обслуживание минивэна стало слишком дорого в Германии — он решил продать его в Гвинее-Бисау. И отпуск провести, и заработать. Правда, с отпуском идея уже не выглядела так красочно, судя по его лицу, выражавшему отвращение к окружающему. Он был в Африке впервые, и был рад упасть нам на хвост, так как Сулейман обладал необходимым опытом. Само это место, Отель Сахара, впоследствии стало одной из узловых точек для меня, ну а сейчас мы провели там ночь и рано утром выдвинулись в сторону Сенегала, погран-перехода Дьяма (или Дьямаль, как его величают местные). На нашем хвосте висел оранжевый минивэн с немецким водителем. Продираясь через центр столицы (самой молодой в мире, ей нет и 50 лет) я вновь ощутил себя будто в постапокалиптическом фильме. Разрушенные остовы автомобилей, ржавые, мятые, обваренные решеткой, едва ли способные передвигаться — были здесь обычным видом транспорта. Древний тягач с огромным контейнером на прицепе, правая дверь которого висела на одной петле и заботливо придерживалась пассажиром. Древние универсалы «рено», чадящие так, что масла съедают больше чем бензина. И тонны мусора вокруг. На дорогах, на обочинах, везде. Люди просто ходят по нему. Картину дополняют вездесущие лужи и маленькие болтца. Место для столицы было выбрано не самым удачным — ниже уровня моря на побережье, в результате чего город регулярно подтапливает.

Через полторы сотни километров на юг по краям дороги начали мелькать редкие поросли зелени и небольшие перелески из акаций. Еще километров через пятьдесят окрестности окрасились в зеленый цвет. Мои глаза не могли нарадоваться!

Я не видел зеленой травы с момента когда я покинул Беррешид, и после многих и многих километров выжженых земель я был сражен внезапной красотой чистого зеленого цвета. Наконец-то я покидаю пустыню. Где посреди пути нас в очередной раз остановили на очередном посту.

Рядом с которым болтался один из «помогал». Отвратительного вида человек, весь облик которого можно описать одним словом: «наглость». Несмотря на слова Сулеймана, дядя из Германии решил довериться ему, в результате чего мы разделились. Оранжевый микроавтобус, с немецким водителем и помогалой на борту, полетел вперед на полном ходу.

Последние двадцать километров до пограничного перехода Дьяма пролегают через национальный парк, растянувшийся вдоль реки Сенегал.

Повсюду следы диких животных, несколько факохерусов даже в кадр попали.

Птицы разных видов и раскрасок великого разнообразия. Вместо асфальта — глиняная дорожка, петляющая между болот. В сухие дни вполне проезжаема, в дождливые — даже не стоит пытаться. Сухая глина тверда, а мокрая — липкая и скользкая. В чем я имел счастье убедиться толкая лорри, когда мы случайно соскользнули в колею, где еще оставалось немного воды. Вытолкать удалось только с помощью таких же проезжающих. Я стоял позади автобуса, запыхавшись, весь в глине с ног до головы. Сулейман улыбался и говорил, что местная глина полезна для здоровья.

Наконец, мы достигли пограничного перехода. Оранжевый лорри тоже был здесь. Мужик из Германии внезапно подошел к нам и спросил не хотим ли мы пива. Сулейман конечно же отказался, но я пришел в дикий восторг! Пиво! В Мавритании! Воистину, увидишь немца — спроси его есть ли у него пиво. И оно будет. При том, что ввоз алкоголя в Мавританию запрещен в любом виде, и соответственно не продается нигде на территории страны (хотя я слышал про китайские ресторанчики в Нуадибу, которые гонят свой собственный самогон и таки могут продать из-под полы немного). Но самое главное — благодаря ему таким образом я закрыл свой гештальт «выпить в каждой стране» в отношении Мавритании. Хехе.

Мавританию и Сенегал разделяла река, через которую был возведен небольшой мост-дамба. Сулейман быстро уладил все формальности, и мы въехали на мост. Я радовался, что наконец-то покидаю негостеприимную и чуждую Мавританию, страну после которой начинается «та самая Африка», как говорил Кристиан. Радовался, что мы успели уладить все до начала религиозного праздника, Табаски. И тем сильнее был последовавший удар. Ко мне подошел Сулейман и сенегальский таможенный офицер. «Похоже у нас есть проблема и тебе придется возвращаться в Нуакшотт». Я не поверил своим ушам. Что, почему? Потому что визу на границе сделать не могут вопреки всем официальным заявлениям. Система не работает. Так что единственный шанс — возвращаться в Мавританию и направляться в ближайшее консульство Сенегала, которое, конечно же, только в Нуакшотте. Естестенно, мой французский друг не имел никакой возможности вернуться обратно, его ждала семья и этот вездесущий праздник. Толстый, едва ли не лопающийся от переполнявшей его гордости, черный офицер сенегальской таможни с нескрываемым злорадством продекламировал мне «Sir! We expell you from Senegal country!». Возможно это был единственный подобный случай в его карьере. Очень хотелось эту улыбку слегка проредить, однако мне ничего не оставалось как повернуть назад. Здесь мы расставались на неопределенное время — Сулейман уезжал к родне в Сенегал, лорри с мотоциклом оставался на стоянке пограничников с незапираемыми дверьми, а я возвращался в Нуакшотт, наспех схватив с собой только рюкзак. Едва было не застрял на этом мосту, так как виза в Мавританию у меня была однократная. Представители обоих сторон очень долго совещались между собой, вызванивая верха для дальнейших инструкций, и в итоге прямо поверх выездного штампа что-то накалякали ручкой по-своему и таки впустили обратно. Ну и в довершение ввиду отсутствия какого-либо транспорта единственным вариантом выбраться от границы было воспользоваться услугами того самого паразита-прилипалы, который окучивал немца. Он очень долго уговаривал меня поехать к нему домой и наутро выдвинуться в Нуакшотт (наученый наблюдениями я прекрасно понимал в какой спектакль по избавлению меня от денег, которых нет, это всё перерастет), и когда я послал его в очередной раз — сподобился таки вызвонить какого-то своего друга, который отвез меня за мои последние 50 евро из последнего неприкосновенного запаса. При том, что общественный транспорт от ближайшего города (если бы он был в столь позднее время) стоил бы 7 евро. Такая вот арифметика.

Вернулся я конечно же в тот же Auberge Sahara. Местные сотрудники узнали меня и выдали ключ от той же комнаты, которая теперь стала стоить мне в два раза больше. Денег не было, мотоцикл в 200 километрах от меня с уничтоженной задней покрышкой, на горизонте маячил Табаски с его пятидневными выходными… Я провел вечер предаваясь унынию и размышлениям о дальнейших вариантах действия. Только для того, чтобы убедиться в очередной раз, что темнее всего перед рассветом. Распивая чай утром, я увидел первый луч позитива — на территорию вкатился знакомый человек на велосипеде. Да это же Марк, тот самый швейцарец, которого мы встретили по пути в Нуакшотт! Мы были чертовски рады видеть друг друга, встречаясь уже как старые друзья. Это очень трудно описать, это чувство когда ты в чуждой и, зачастую, враждебной стране встречаешь человека, близкого по духу. Вторую весточку принёс позитива принёс сам Позитив :) Со мной связались и сообщили о переводе материальной поддержки, то есть денег. Это было настолько вовремя и в тему, что окружающее в одночасье сменило свои краски с блеклых на яркие. Я не один, я с поддержкой, живем! А значит пора снова в бой! И мы отправились в бой — штурмовать посольство Сенегала.

Процесс получения визы занял два дня (в один день подать документы, в другой день получить). Ничего особенного, заполненная форма, три фотографии, ксерокопия паспорта и… деньги. Вопреки официальным заявлениям Сенегала о бесплатности — в его же консульстве с меня и с Марка содрали 10800 угий (это 30 евро) с каждого. Такие дела. Но главное было достигнуто — в моем паспорте красовалась виза. Теперь мне оставалось лишь переждать основной день отмечания Табаски и надеяться, что смогу найти какой-нибудь транспорт до Россо, наикрупнейшего пограничного перехода в Сенегал, чтобы оттуда выдвинуться в Сен-Луи, для воссоединения с Сулейманом и началом операции по спасению мотоцикла из плена Дьямаля. Но скоро сказка сказывается, да не скоро дела делаются.

За день до начала праздненства Марк, проснувшийся раньше меня, разбудил меня и сообщил, что в наш уже родной Auberge Sahara приехал «какой-то русский». Я спросони подумал что он таким образом шутит, но он заверил меня что абсолютно серьезен. Заинтригованный, я спустился во двор и действительно встретил там еще одного участника будущих событий и попутчика — Юрия. Юра, как и Марк, на вопрос «куда путешествуешь» отвечал «не знаю», что сильно импонировало мне. Он уволился с работы, сдал квартиру, собрал какие есть накопления и отправился в путь. Что-то мне это напоминает :) Разница между нами была лишь в том, что Юрий путешествует общественным транспортом, однако в данный момент мне это было только на руку — он так же как и я собирался в Сенегал, а вдвоем преодолеть этот путь будет легче.

Начался Табаски. Мы проводили Марка, который решил заранее выехать в сторону Сенегала. Справа Юрий, по центру с велосипедом — Марк, остальные — другие постояльцы.

Просто Марк.

Магазины не работают, на улице практически ни души — все празднуют. Честно говоря, самого праздника я особо не заметил — я полагал что это будет нечто публичное и всеобщее, как у нас новый год, например. Но, судя по всему, в данном случае этот праздник был узкосемейным. Местный персонал, с которым мы успели сдружиться пригласил нас отведать одно из традиционных блюд по случаю праздника. Мясо и картошка, в общем :)

Следующим днем, когда общественный транспорт вновь начал свою работу, вслед за Марком выдвинулись и мы с Юрием. За 6 евро с каждого оперативно долетели до города Россо, что является попутно пограничным пунктом, и, отмахиваясь от разного рода «помогал», прорвались к офису для пешеходов. Поначалу все шло неплохо, у нас никто ничего требовал, переписывали данные паспортов, спрашивали их же ксерокопии (зачем? все равно ведь переписываете данные), настойчиво предлагали обменять угии на CFA — союзные франки, валюту западно-африканского союза. А дальше нас привели к боссу таможни, который вальяжно валялся на матрасе посреди офиса, и сказали ждать. Чего именно — непонятно. Путем распросов и уточнений удалось все таки выяснить, что навороченная система проверки биометрической визы (отпечатки пальцев и все прочее, снимали у нас когда мы визу получали) не работает потому что… электричества нет. На вопрос что теперь делать — на нас выжидающе так посмотрели, буквально телепатически передавая мысль, почему-то обернутую в хрустящие бумажки цвета угии. Но к тому моменту мы были настолько раздражены всей этой системой поборов, как официальных так и не очень, что твердо решили — ни копейки сверх необходимого. Надо ждать — будем ждать.

Выйдя во внутренний двор таможни, который отгораживала реку от остального города, мы увидели Марка. Радости нашей не было предела — мы трое снова вместе, а значит и невзгод уже в три раза меньше. Единственное, что омрачало Марка — он умудрился какому-то помогале отдать 5000 угий (почти 15 евро) за «перевозку паромом», так как в Россо нет моста, только государственные паромы и частные пирОги. При том, что официальная цена парома — 40 угий… После чего помогала скрылся. Марк в бешенстве рассекал внутренний двор взад и вперед, пытаясь среди паромных помогал разглядеть того самого но тщетно. Еще бы — тот наверняка уже отдыхал, выполнив план на весь рабочий день. Здесь же мы встретили семью из бельгии, которые были просто вне себя от Африки. В плохом смысле. Очень странные люди. Они продали дом в Бельгии, собрали весь свой багаж в огромный прицеп-кемпер и решили переехать в Сенегал. Ниразу там не побывав до этого. И сейчас они были на пути назад, в Европу, в тотальном бешенстве от всего происходящего. К тому же глава семьи еще и малярию подцепил (мы немедленно выпили по таблетке Лариама). Бывает и так.

Солнце давно зашло за горизонт, дело с мертвой точки не двигалось. Несколько человек, что были параллельно с нами и той же проблемой уже давно были на другой стороне, видимо не без помощи взятки. Электричество так и не появилось. Пожав плечами, мы достали и расставили палатки прямо у таможенного домика, и отправились спать. Ночь была очень жаркой и, благодаря реке, весьма щедрой на полчища комаров, от которых не спасала даже москитная сетка. Хорошо, что вся эта ситуация происходит сейчас, подумал я. Пора привыкать к таким вариантам прохождения границ. Я в очередной раз вспомнил слова Кристиана: «Африка учит ждать».

На следующее утро электричества так и не появилось. Зато появились полчища челноков, которые тащили разного рода хлам на продажу в другую страну. Они стали буквально заполонять двор, и это сыграло нам на руку — начальство пограничников распорядилось таки шлепнуть нам в паспорта несчастные штампы о выезде и отпустить восвояси, так и не дождавшись от нас ни копейки денег. Прождав еще пару часов до отправления парома, мы наконец-то помахали рукой берегу Мавритании, не забыв приправить этот жест парой острых слов.

Марк и Юрий.

Перед нами был теперь другой берег, берег страны Сенегал, и мы все мысленно подготовились провести столько же времени на той стороне таможни. И каково же было наше удивление, когда, отмахиваясь от хелперов, мы подали документы в окошко пограничному офицеру и через 10 минут озадаченно рассматривали паспорта с въездыми штампами. И это всё? Мы не могли поверить. Даже сходили уточнили у офицера — все, точно все, мы можем идти? Да, мы можем идти! Ура! Свободааа! Мы вышли за большие ворота пограничного пункта. Сенегал.