Ехать. Ехать, катить, преодолевать. Внутри меня беспокойно метались мысли, побуждающие продолжить путь. Я слишком долго засиделся на одном месте, в Агадире. Здесь у меня была прекрасная компания, но ставшее уже знакомым, зудящее чувство внутри вторило моим мыслям. Пора ехать.
После долгих сборов я наконец-то оседлал своего пернатого друга и попрощался со всеми. Снова под колесами побежал асфальт, даруя ощущение сводобы.
Меня ждал Тан-Тан, следующий город на пути, где меня ждали друзья друзей чтобы приютить на одну ночь. Окружающее пространство потихоньку все больше походило на пустыню. Приближалась условная граница Западной Сахары. На въезде в Тан-Тан я был остановлен на полицейском посту. Впервые за все время моего путешествия. Тогда я еще не знал, что с этого поста начнется череда остановок на каждом последующем, и уже не из соображения любопытства но из соображений безопасности. Приветливые представители закона поинтересовались о цели моего визита и планируемом месте ночевки. Узнав что я направляюсь в гости — попросили номер телефона Омара, парня к которому я ехал. Пока один из полицейских дозванивался ему, второй сообщил что в случае чего — для него будет большой честью пригласить меня в его дом. Местные люди иногда совершенно непостижимы. Тем не менее, связь была установлена, и мне объяснили куда ехать на точку встречи. Я встретил Омара и провел в Тан-Тане замечательный вечер. После был прекрасный путь до Дахлы, сопровождающийся нереальными видами. Вот, например, в одном месте встречается и дорога, и река, и песок, и океан:
Следующей точкой мне бы очень хотелось назвать Дахлу, но я снова плохо спал ночью. Сны не перестают посещать меня. Поэтому проснулся я достаточно поздно, и решил что разумной идеей будет остановиться в Эль Аюне. Название этого города — весьма странная штука. Пишется он официально как Эль Аюн, однако указатели и местные жители упорно называют его «Лааиун». В этом городе у меня не было контактов друзей друзей, но это было только к лучшему. Несмотря на всю гостеприимность и доброжелательность всех тех, у кого я побывал в гостях — я начал осознавать что несколько устал от постоянного общения и хочу побыть один. Благодаря тем, кто помогал мне — у меня появилась такая возможность. Я нашел самый дешевый отель на окраине города, что-то порядка 8 евро в сутки. Вопреки ожиданиям он оказался вполне приличным, свежепостроенным и с весьма приветливым персоналом. Большего мне и не требовалось — я достал припасенную бутыль местного бренди и провел остаток дня полностью отключив сознание, погрузившись в сладкую дрему небытия. Утром я направился в Дахлу, где вопреки плану провел два дня — из-за особенностей местной банковской системы. Поменять евро на дирхамы — пожалуйста. В обратном порядке, дирхамы на евро — нет пути. Не то чтобы нельзя… Просто нет их, евро этих. Я обошел пешком весь город, посетив порядка 20 банковских отделений, выщипывая где-то по 15, где-то по 10 евро. Кажущаяся простейшей операция, намеченая на утро перед выездом, превратилась в какую-то трудновыполнимую задачу. Воистину, никогда не знаешь с какими хитростями можно столкнуться. Но самое главное началось потом… Я выехал из Дахлы.
К вечеру я прибыл в Барбас. Маленькая деревня, последний отель перед границей с Мавританией. Мавританией, страной о которой в интернете настойчиво предупреждали консульства других стран: «Опасно! Посещать только в случае крайней необходимости!». Отель Барбаса, недорогой и весьма популярный у путешественников, что очень важно — ведь в моем путешествии самое главное — это люди. Я решил этот отель не пропускать. И не прогадал. Еще будучи на ресепшене я заприметил скучающего человека, европейца по виду. Кристиан. Парень тридцати трех лет, заросший, веселый. Харизматичный, прожженый немецкий пират. «One Man Mafia», как он себя называл.
Кристиан занимался тем, что покупал в Греции междугородные пассажирские автобусы определенной модели (старый добрый Мерседес-Бенц) и перегонял их в Мали. Греция-Мали, 3.5 года жизни на дороге, которая была известная ему назубок. Подобного рода бизнес весьма популярен здесь, в Африке, где спрос на старые крепкие транспортные средства построенные на века (а другие попросту не выживут) очень высок. Наша беседа за чашкой кофе плавно переместилась в его автобус, где нашлось несколько банок пива ледяной температуры. Мы болтали обо всем на свете, постепенно напиваясь, будто старые друзья, которые не виделись много лет. Нас связывала Дорога. Пыльная, черно-белая пустынная дорога под палящим солнцем.
Кристиан умудрился забыть свой паспорт в Танжире у «транзитёра», человека отвечающего за формальности прохождения таможни между Европой и Африкой. Он очень переживал по этому поводу, так как на горизонте маячил «Табаски», исламский религиозный праздник, который продлится пять дней. В этот праздник никто не работает, в том числе и банковские структуры. Если не успеть разрешить все дела с нынешним автобусом до того момента — много людей, которые завязаны на цепочку перегонки автобусов, останутся без денег. Транзитёр с границы в Танжире отправил паспорт с попутными перегонщиками очереднего лорри. Лорри — весьма забавное название. Так в Африке называют рабочие транспортные средства размером больше легковых. Микроавтобус, грузовик, тягач — всё это лорри. Перегонщики, два сенегальских парня, были настолько неспешны, что можно было предположить что это не лорри их везёт, а они его толкают. За три дня они смогли едва-едва подобраться к Эль Аюну. Немного поразмыслив, я согласился с идеей Кристиана закинуть мой багаж в его автобус и на следующий день отправиться им навстречу на моем мотоцикле. Таким образом можно было выиграть как минимум один день, даже несмотря на то, что нам потом придется ехать обратно. Потому что граница с Мавританией закрывается в шесть вечера, и если не успеть до того момента — жди следующего дня. Кристиан с радостью принял мое предложение и следующим утром мы выехали в обратном направлении, в сторону Дахлы, а затем Эль Аюна. Времени у нас было предостаточно, как мы думали, сенегальские перегонщики все равно едут навстречу.
Приключение началось. Дорога шла вдоль побережья океана, снова вырисовывая диковатый для меня пейзаж — огромное количество воды, встречающееся с пустыней.
Жизни нет. Отсутствие зелени лишь подчеркивалось редкими кустами бледно-зеленого цвета. Мы остановиливались в нескольких местах, съезжая с трассы к океану, высматривая на будущее места куда теоретически может проехать по песку автобус Кристиана. Одна из таких остановок подарила нам заброшенную деревню. Белоснежную, будто брошенную только что. Вода в чане у мечети до сих пор не испарилась. Потом я узнал, что подобные деревни строились правительством для местных диких племен, но те не пожелали оставаться в них, отвергли цивилизацию… Тишина и отсутствие людей порождали нереальные ощущения. Будто я оказался в кино после зомби-апокалипсиса.
Снова остановка, долгий дрифт по песку к нависающим обрывам — и мы не остались без награды. Удивительные цвета, которые дарит природа, как мне кажется, можно встретить только здесь. Иссиня-зеленый океан встречает белый песок, укрываемый нависающими скалами. Я готов был сидеть тут вечно. Шум волн вплетался в цветовое восприятие будто идеальный саундтрек. Мы пробыли там очень долгое время просто наслаждаясь очередным великим твороением природы.
Время клонилось к вечеру, и мы потихоньку настигали Аль Аюн. Наши сенегальские встречные перегонщики двигались настолько медленно, что мысль достигнуть Эль Аюна уже не казалось столь сумасбродной. Недалеко от Бушдура мы остановились попить кофе под покровом темноты в одном из придорожных кафе. Узнав, что перегонщики будут вот-вот, мы расслабились. Спустя несколько чашек кофе около кафе остановился минивэн мерседес-бенц, доверху набитый разного рода припасами. Сенегальцы передали Кристиану паспорт и попрощались с нами, выдвинувшись дальше. Удивительно, они отъезжали довольно-таки шустро, что позволило предположить, что они не толкали автобус всю дорогу. Причина их неспешного продвижения по Марокко остается для меня загадкой.
После их отъезда мы решили двинуться было обратно в Барбас, но судьба распорядилась иначе. Я решил передвинуть мотоцикл на более удобное место, откуда мы могли бы его наблюдать из кафе в темноте надвинувшейся ночи, однако не смог сделать это. Причиной было спущенное заднее колесо. Компрессор и ремкомплект шин остались вместе с прочими моими вещами у Кристиана в автобусе. Проклиная все на свете я зажег фонарик для того чтобы осмотреть колесо на предмет разрушений. То, что я увидел заставило меня не просто ругаться. Оно заставило меня замолчать. Подойти к Кристиану и произнести «now we are totally fucked up». В колесе не было проколов. Колесо было уничтожено.
Один шанс на миллиард, пожалуй — по всем признакам между покрышкой и частью маятника попал камень, который срезал половину боковой части покрышки глубже чем корд. Приехали. Сделать было невозможно ничего. Все, что нам оставалось — надеяться на помощь с дороги.
Мы провели ночь близ кафе, которое не преминуло закрыться ближе к полуночи. Кристиан пытался поспать на твердой земле, но мне подобное не представлялось возможным. Я пытался генерировать позитив и оставаться оптимистичным ровно до того момента как обнаружил, что шина уничтожена. Все планы и бюджет на поездку теперь потеряли всякий смысл. Новая покрышка стоит порядка 200 евро и есть маааленький шанс достать ее в Нуакшоте, что есть столица Мавритании. Но скорее всего — только в Дакаре, столице Сенегала. Меня разбила тяжкая головная боль, видимо реакция подсознания, так что всю ночь я провел глядя на звезды, не в силах заснуть. Утро не принесло ничего нового кроме того что нас посетил верблюд.
Статный, высокий, немного грозный, он пасся неподалеку, комично всматриваясь в нас, вертя своей мордой. Рассвет был красив как никогда, и оба этих события немного скрасили мое существование. В конце-концов, говорил я себе, когда ты встречал рассвет в Сахаре?
Бедный Кристиан спал, завернувшись в Emeregency blanket, которое я нашел у себя в кофре.
Где-то в середине дня мы смогли наконец найти транспорт. Микроавтобус мерседес-бенц. Французские номера. За рулем француз, принявший ислам, изменивший имя на Сулейман, но который говорит по-английски (уже редкость!), и который последние 20 лет живет в Сенегале. И который направляется в Бисау через Сенегал. Это ли не есть удача?! Мы кое-как запихнули мотоцикл посреди дивана и прочих мелочей в кузове, и отправились в путь, снова в сторону границы с Мавританией…
Вернувшись в Барбас мы встретили тех самых сенегальских перегонщиков. «Африка учит ждать», говорил мне Кристиан, и глядя на этих перегонщиков я осознавал что эта истина усвоена ими на 100 процентов. Несмотря на ночь, проведенную посредине нигде и полдня ожидания — они прибыли лишь парой часов раньше нас. Кристиан говорил, что он попал в двойную иронию судьбы — сперва он думал, что сенегальские перевозчики приедут на границу раньше него, а затем узнал обратное, ведь мы прибыли в Барбас немногим позже их, и граница все равно была уже давно закрыта.
После долгих обсуждений и построений планов мы решили что пытаться засунуть мотоцикл в автобус Кристиана — плохая идея, так как даже при всем желании Кристиана показать мне Бамако, столицу Мали — мне необходимо было потратить день в Нуакшоте (столица Мавритании), для получений малийской визы, а у Кристиана времени на это не было. Табаски приближался стремительно. Поэтому мы разделились — Кристиан рванул в сторону границы один на своем автобусе, а я остался с Сулейманом, неспешно выдвинувшись на его автобусе с моим мотоциклом внутри.
Граница Мавритании и Западной Сахары. Отдельного вида ад для палаты мер и весов. Сулейман называл ее «10 евро здесь, 10 евро там…». Несколько глиняных домиков под палящим солнцем. Солдаты в оливковой униформе с замотанными лицами. Никаких указателей. Никаких табличек. Человеку, впервые оказавшемуся здесь, будет нелегко пересечь границу. Если вообще возможно. Официальные лица сидят внутри домиков, спасаясь от жары. И единственный способ увидеть их — воспользоваться услугами «хелперов», «помогаек», людей, которые за деньги подскажут куда идти и что делать. Виза в одном месте. Досмотр в другом. Формальности с транспортным средством — в еще одном. Я благодарил судьбу за стечение обстоятельств, которое стоило мне покрышки. Сулейман знал все необходимые телодвижения для прохождения границы, и единственным ударом для меня было то, что цена визы выросла с 50 евро до 120. Да-да, до 120. И позже я объясню почему. Прохождение границы заняло всего семь часов.
